Вопрос о том, в чем настоящий мировой кризис сходен и в чем различен по сравнению с предыдущими кризисами, и какие уроки из этого мы можем извлечь, неоднократно поднимался в ходе различных научных дискуссий и в СМИ. Анализ важнейших общих и специфических характеристик сегодняшнего кризиса необходим не для того, чтобы слепо следовать ранее использованным решениям, а с целью осознать механизмы самоорганизации и управления сложными макроэкономическими системами.
И далее, соответственно, приступить к разработке сценариев для понижения степени ненадежности мировой финансовой системы и национальных экономик. Чаще всего анализу подвергается тезис о том, что современный кризис – это глобальное финансовое явление. Практически не рассматривается вопрос, почему кризис является системным, структурным, иными словами, почему это кризис системы и структуры функционирования и регулирования экономики. В отличие от глобальности, охватывающей прежде всего горизонтальную характеристику кризиса, системность акцентируется на вертикальных характеристиках модели рыночного хозяйства, с учетом степени взаимосвязанности в мировом пространстве. С этой позиции кризисы в рыночной экономике необходимо анализировать как циклические и структурные кризисы.
На Общем собрании Международной академии менеджмента (IAM) в Москве обсуждается доклад профессора Р.Георгиева. В центре – академик Е.Примаков, премьер-министр России (1998-1999), председатель Торгово-промышленной палаты Рф; июнь, 2010 г.
В самом общем плане источником и того, и другого Вида кризисов является производственный процесс, точнее, временной разрыв между поступлением ре-сурсов в производство и конечной полной реализацией и потреблением – ресурсов и произведенных с их использованием продуктов. Эта концепция самым подробным образом была изучена английским ученым, лауреатом Нобелевской премии (1972 г.) Джоном Хиксом в его фундаментальном труде „Стоимость и капитал”. Когда наступает циклический кризис, то совокупный спрос падает, при этом известная часть незавершенного производства и произведенных товаров становится излишней 8 результате произвольных флюктуаций и эндогенных для конкретных видов производства факторов. Если банки во время подъема кредитовали реальный сектор, то при спаде первоначальный удар приходится на них. Однако разрыв при таких кризисах сравнительно незначителен и средства, предоставленные фирмам банками, как правило возвращаются в результате принятых ими мер.
Циклические кризисы являются постоянным спутником рыночной экономики. Продолжительность цикла обычно составляет 6-10 лет. Управление риском базируется на возможности подвергать статистической обработке и прогнозированию данные о текущих событиях, а также об инновациях, улучшающих чело-веческую деятельность и производство. Как следствие, эти кризисы успешно преодолеваются посредством координации управления и перераспределения рисков между фирмами, торговыми банками и страховыми компаниями.
Структурный кризис – такое состояние макроэкономической системы, когда значительная часть средств, предоставленных банками во время подъема (или с использованием рычагов для финансирования собственного капитала), не могут быть возвращены во время следующей фазы при существующем уровне технологий и разде-ления труда – внутреннего или международного. Необходимо время для изменения целостной структуры воспроизводственных факторов. Первые удары в данной ситуации также приходятся на кредитные институции и другие организации – финансовых посредников и холдинги, которые испытывают недостаток средств вплоть до угрозы разорения, принимая на себя риски реальной сферы.
Как показывает анализ, за последние 100 лет мировая экономика претерпела три более значительных структурных кризиса и один – квазиструктурный. Процессы изменения и последствия каждого структурного кризиса имеют системный характер, т.е производственно-технологический, управленческий и социальный, которые двигают рыночную экономику вперед. Налицо также политические последствия и существенное перераспределение рынков сбыта.
Разграничения между циклическими и структурными кризисами, которые я фиксирую с целью более глубокого проникновения в сущность современного кризиса, не свидетельствуют о том, что алгоритмы циклов, долгосрочных волн (по Кондратьеву) и т.н. финансовых „пузырей”, не связаны между собой или не дополняются взаимно в реальности.
Как пишет Джордж Сорос, анализируя рефлективность решений в связи с сегодняшним глобальным кризисом, действительность всегда сложнее наших представлений. Текущий кризис, считает успешный финансист, можно сравнить со столетней бурей, разразившейся после ряда менее масштабных кризисов-бурь, продолжавшихся пять-десять лет. Регуляторные органы, которые успешно справлялись с менее разрушительными бурями, не достигли успеха, когда те же самые методы применили для укрощения столетней бури.
Первый структурный кризис в новейшем времени, охвативший ведущие страны мира, который чаще всего анализируется учеными-экономи- стами, приходится на конец XIX – начало XX века. В то время в главных технологических центрах (Англия, Германия и США) начался кризис в связи со сверхнакоплением капиталов, новой техники и технологий в добывающей и перерабатывающей промышленности с соответствующими затруднениями со сбытом продукции. В период роста эти отрасли переживали бурный восход. Сокращение продаж в этих сферах значительно замедляет возврат кредитов и процессы начавшегося научно-технического прогресса, представляющих собой базу для развития экономики в целом. Банки и фирмы действуют хаотично. Для США все завершается благополучно с началом Первой мировой войны и после создания федеральной резервной системы (ФРС) в качестве центрального банка страны. Она начинает отвечать за централизованную эмиссию денег и регулирование кредитной политики, и тем самым берет на себя экономические риски, обусловленные воспроизводственным процессом и накопленные на тот момент в децентрализованной банковской системе. Для европейских стран кризис завершается политическим и экономическим разгромом Германии, наложением серьезных контрибуций и перекройкой политического и экономического пространства Европы и мира в интересах стран-победительниц.
В экономиках, частично уравновешенных в результате перераспределения рынков, наступает период бурного роста. Стимулирование совокупного внутреннего спроса в США посредством действий ФРС и банков опережает темпы экономического роста. Этот сверхлик- видный спрос государство направляет к фондовым рынкам и рынкам недвижимости с целью развития инициативы и содействия домашним хозяйствам.
В структуре экономики, все еще не достигшей равновесия, существенно изменяется доля отдельных отраслей в ВВП, структура себестоимости и доходов. В то же время проявляется эмпирическая закономерность, когда при каждом подъеме отдельные секторы и производства оказываются сверхинвестирован- ными. Чрезмерная сверхликвидность, создаваемая в банках на базе эмиссий и служащая для кредитного стимулирования, превращается В источник возникновения финансовых „пузырей”. В 1927 году в США в первую очередь лопнул „пузырь” в сфере спроса и предложения недвижимости, а в 1929 году – „пузырь“ фондовых рынков. Так начался Большой экономический кризис (Великая депрессия), который в экономической литературе рассматривается в качестве классического примера структурного экономического кризиса.
Вначале кризис развивается по т.н. дефляционному сценарию, т.е. цены на товары падают, а власти не принимают никаких мер, чтобы помочь хозяйственным структурам. Таким образом спад экономического роста происходил в рамках 1% ежемесячно и к концу 1932 года совокупный накопленный спад американского ВВП достиг 35%-40% по сравнению с докризисным периодом. Сильно упавшие спрос и цены значительно замедлили возврат старых долгов. Общий размер невыплаченных кредитов в 1932 году достиг 250% от ВВП США.
В то время механизмы денежной политики для предоставления средств частным структурам ограничивались оборотным кредитованием. Инвестиции не являлись предметом банковского кредитования, они использовались для биржевых операций без участия банков. Для спасения экономик утверждаются триединые принципы хозяйственного управления, выдвинутые Д.Кейнсом: инвестиции, занятость и деньги. Бюджетные программы в основном содействуют реализации ин- фраструктурых проектов, но в частный предпринимательский сектор поступает мало средств для развития новых технологий и производств. Инновационная активность, стимулирующая посткризис- ное равновесие, реально проявляется лишь после того, как были разрушены технологические центры в Германии, Японии и частично в Англии, и перераспределены их рынки сбыта. Вторая мировая война на практике перекроила политическое и экономическое пространство, распалась британская колониальная система и установилось господство американского доллара в качестве мировой валюты.
Тренд восхода ведущих, активно регулируемых государством рыночных экономик (с циклическими кризисами в отдельных странах и регионах), продолжается до 70-х годов XX века, когда отмечает свое начало новый масштабный кризис, который многие называют квазиструктурным кризисом капиталистической экономики. Он характеризуется спадом эффективности капитала, но с незначительным количеством банкротств. Некоторые авторы называют его кризисом государственной формы регулирования, поскольку в результате принятых тогда антикризисных мер начался восход новой неолиберальной формы устройства экономики.
Кризис разворачивался постепенно, с момента появления первых симптомов в 1966 году, когда норма прибыли в США, Великобритании, Германии и Франции начала долгий путь снижения. С полной силой кризис проявляется в 1973 году, когда одновременно происходит и спад, и инфляция, возрастающая неконтролируемыми возрастающими темпами (стагфляция). Окончательный распад Бреттон-Вудской системы сотрясает основы международных валютных и финансовых институтов. Кризис продолжается до самого конца 70- х годов.
На сей раз власти видели потенциал ситуации, который способствовал выходу из кризиса, не столько в прямом стимулировании масштабного возрастания частного спроса, сколько в достижении гораздо более высокой мобильности капитала посредством значительного снижения государственного макроэкономического регулирования, в том числе в финансовой сфере. В США, например, государство устранилось от активного контроля в таких регулируемых ранее секторах, как транспорт, средства связи и энергетика, и оставило за собой право вмешиваться в хозяйственную деятельность только с целью сокращения инфляции – но не безработицы. Приватизируется большое количество государственных услуг, снижается бремя налогов для бизнеса и состоятельных лиц. Одновременно крупные правительственные заказы направляются в сферу информационных технологий и оборонных программ.
Применение этих монетаристских принципов, предложенных М.Фридманом, по времени совпадает с окончанием формирования ядра базовых (радикальных) инноваций, связанных с микроэлектроникой и программным обеспечением. Это ядро технологического фундамента (уклада) новой волны долгосрочного развития, названной позднее волной информационных и коммуникационных технологий (ИКТ). На ценные бумаги фирм-новаторов в данной области в 70-80-е годы возник спрос у множества инвесторов в реальный сектор. Частные капиталы, накопленные за предыдущие годы подъема, и средства правительственных заказов при наличии созданного технологического ядра ключевых инноваций и производства быстро формируют новые цепочки воспроизводства, новые отрасли и рынки.
Участник обсуждения профессор, доктор экономических наук К.Прунскене, первый премьер-министр Литвы после провозглашения независимости республики (1990 г.), в настоящее время лидер политической коалиции Литовский Народный союз”.
В начале 1990-х годов фирмы в реальном секторе США уже освоили основные внутренние технологические эффекты нового фундамента. Они достигли высокого роста производства и эффективности. С широким распространением IT все ключевые процессы функционирования производственного капитала были автоматизированы, обеспечена интегрированная автоматизация финансового контроля и операционной деятельности, связанной с сетями поставки и отношениями между поставщиками и клиентами. Крах экономик бывших социалистических стран и новые возникшие рынки становятся исключительно удобными нишами для дальнейшего усиления долгосрочной волны ИКТ и применения принципов и методов неолиберальной политики в практике управления. Секторы реальных экономик в этих странах со своими остатками монополистических структур и государственного регулирования даже при быстрой реализации масштабных приватизационных программ не смогли бы достичь эффективного и адекватного технического перевооружения в соответствии с новой волной в США и ведущих странах с рыночной экономикой. Но в финансовой сфере либеральные экономические теории нашли хорошую почву и функ-ционирование финансово-банковских систем этих стран было быстро подключено к глобализации финансов в мировом масштабе.
Современный кризис как „патовый период” между двумя технологическими фундаментами развития
Современный кризис начался с того, что лопнул „пузырь” рынка ипотеки в США в 2007 году. Это послужило детонатором для взрыва сформировавшегося к тому времени финансового „суперпузыря”, отражающего с общественной точки зрения несимметричность разделения труда и создаваемого им продукта в ведущей в мире американской экономике.
Еще с самого начала кризиса, базируясь на его оценке прежде всего как результате „рыночного фундаментализма”, я подробно проанализировал его генезис и социально-экономические аспекты и про
явления в американской, мировой и болгарской экономике.
Однако не менее важно анализировать современный кризис в материально-техническом и научно-технологическом аспекте, вновь исходя из понятия „рыночного фундаментализма”, которое крупный финансист и успешный предприниматель Джордж Сорос часто использует, чтобы дефинировать доминирующую рефлективную политику финансовых властей после 80-х годов как политику, третирующую рынки в качестве автокоррективных и применяющую исключительно монетаристкие методы воздейстия.
После 1990 года развитие американской экономики вступило в информационную эпоху: новый технологический фундамент микроэлектроники и программного обеспечения начал доминировать, ИКТ начали проникать во все поры эконономики и общества, а уровень информированности отдельного человека и компаний достиг небывалой высоты. Ключевые технологии новой волны все больше проникали в сферу обращения и прежде всего в сферу биржевых и финансовых услуг. Получая от государства достаточно много кредитных ресурсов, финансовые институты на базе все более усовершенствованного программного обеспечения начали все более широко применять схемы опережающего финансирования.
В этих схемах в качестве обеспечения кредита пользовались еще неполученные „ожидаемые доходы”. Как правило, под эти кредиты закладываются акции ком- паний-кредитополучателей, при этом стоимость акций непосредственно связывается с величиной ожидаемых доходов, а размер кредита зависит от уровня капитализации компании. Предприниматели начинают новые проекты и берут на себя новые риски, не ожидая, когда окупятся старые проекты. Это способствует увеличению темпов НТП.
В числе выступавших был профессор, доктор экономических наук З.Самедзаде, председатель Комиссии по экономической политике парламента Азербайджана, республиканский координатор по вопросам международного технического содействия от стран ЕС.
Общеизвестна практика, когда для уменьшения своих финансовых рисков кредиторы перебрасывают все большую часть кредитов на других инвесторов посредством хеджирования риска, в первую очередь через секъютеризацию долгов, т.е. через выпуск и размещение на рынке новых производственных ценных бумаг – дериватов. Когда новые инвесторы положительно оценивают возможность продажи и покупки, то связанные с данным проектом финасовые риски категори- зуются как приемлемые независимо от финансовой эффективности проекта. Все это привело к резкому повышению интегральной экономической неопределенности в ускоренной реализации НТП. Но он, как показывают экономические исследования, не смог окупиться.
В этих условиях рождались все новые и новые надежды на будущие доходы и стимулирование опережающей динамики долгов по отношении к реальному экономическому росту. Инновационный капитал постепенно, но последовательно направлялся не на инновации, связанные с дальнейшим проникновением в структуру материи и достижение новых технологий с более низкой энерго- и общей ресурсоем- костью, а в сферу спекулятивных эффек-тов от информационного превосходства над конкурентами. Ориентиры для конкуренции в реальном секторе вышли далеко за рамки отраслевой инновационной политики, включающей рационализацию производства, качество продукции и услуг, новые технологии переработки сырья и ресурсосбережение.
С распространением ИКТ для капитала в США были созданы условия, когда он, опережая своих конкурентов, может быстро менять свою форму, т.е. успевает в реальное время перевоплощаться из одних активов в другие. Такая сверхмобильность стала конкурентным преимуществом американского капитала и позволила ему своевременно находить и использовать любого рода возможности, в том числе спекулятивные, возникающие в стране или за рубежом.
Современные компьютерные программы позволяют моделировать уникальные сделки купли-продажи инвестиционных инструментов и, опережая рынок, играть на моментной разнице между доходностью покупаемых акций и процентом по кредиту, полученным при их покупке. С использованием специального софтвера можно круглосуточно легально сканировать мировую финансовую систему с целью поиска дешевых кредитов в одних зонах и выгодных финансовых инструментов в других. Поиск удовлетворяющих решений в данном направлении начинает происходить с электронной скоростью и приобретает глобальный характер.
В условиях глобализации с опережающим использованием современных ИКТ в финансовой сфере оформилось новое международное разделение труда, в котором американская экономика специализировалась и сильно опередила другие страны в данной сфере услуг, предоставляемых как собственному, так и иностранному капиталу.
Статья является частью Журнал Бизнес-контакты
08-10, 2011 гг.
Перепечатка с переводом из журнала „Геополитика”, №4, 2011 г., София
